Олег васильев фигурист биография. Олег Кимович Васильев: биография

Заслуженный тренер России по фигурному катанию Олег Васильев провел в Саранске сборы для своих подопечных Веры Базаровой и Андрея Депутата, выступающих за Мордовию. Заодно организовал в Ледовом дворце показательные выступления фигуристов из других городов - «Белые ночи». Васильеву нравится столица Мордовии, и он собирается приезжать в регион-13 каждый год. Победитель Олимпиады-1984 и трехкратный чемпион мира ответил на вопросы СВЕТЛАНЫ КАЛИНКИНОЙ.

«С»: Олег Кимович, в прошлом году вы с группой фигуристов из Санкт-Петербурга впервые провели в Саранске показательные выступления «Белые ночи». Хотите сделать их традиционными?

По окончании прошлогодних сборов в Саранске мы организовали показательное шоу. Все спортсмены были из Питера, поэтому назвали представление «Белые ночи». В этом году решили не менять название. Но на этот раз на сборы кроме Веры и Андрея со мной приехала еще одна юниорская пара, поэтому для участия в представлении пригласили участников из Москвы, Архангельска, Санкт-Петербурга, Казахстана… Мы хотим показать, что в Саранске есть фигурное катание, и будем приезжать сюда каждый год.

«С»: Почему именно в Саранске решили представить новую программу Вера и Андрей?

Для нас показательное выступление - некая точка отсчета. С нее начинаем новый сезон. По традиции, фигуристы меняют программу ежегодно. У нас с ребятами был небольшой отпуск, на лед вышли только 15 июня. Поменяли ботинки, коньки, программу, изменили кое-какие элементы. За две недели проделали большую работу. Нужно посмотреть, как будем себя чувствовать в новом образе.

«С»: Расскажите про новые программы ваших подопечных.

С короткой программой пока еще не все понятно. Определились пока только с музыкой. В следующем сезоне будем кататься под Фредерика Шопена. В короткой программе семь обязательных элементов, которые исполняет каждая пара, по-разному компонуя. Это поддержка, подкрутка, прыжок в два-три оборота, парное вращение, дорожка шагов и тодес. Судьи смотрят на эти элементы и по качеству исполнения распределяют пары по местам. А вот произвольная программа имеет свое лицо. Мы долго выбирали музыку и решили остановиться на композиции группы «Битлз», которая популярна на любом континенте. Сама произвольная программа очень легкая и в исполнении, и для восприятия зрителями. Несмотря на это, насыщена сложными элементами. Саранские зрители увидели сокращенный вариант, некоторые элементы мы пропустили, некоторые упростили. Полную версию покажем на официальных выступлениях.

«С»: Какие еще преимущества этой программы перед предыдущей?

Я надеюсь, в этом году Вера с Андреем станут исполнять элементы чище и качественнее, чем в прошлом. Преимущество будет в техническом плане. Если сравнивать программу с предыдущей, то особой разницы нет. Безусловно, мы работаем над сложными элементами, пробуем четверную подкрутку. Сможем ли довести эти новшества до совершенства в течение сезона, пока не знаю, но шансы есть.

«С»: Вера с Андреем участвуют в выборе музыкальных композиций?

Безусловно. Под какую музыку танцевать, решаем коллегиально. Приносим идеи все вместе с постановщиком Еленой Масловой, хореографом Людмилой Власовой и ребятами. Обычно в конце сезона несколько недель выбираем музыку, обсуждаем ее, пробуем на деле. Когда приходим к единому мнению, начинаем делать какие-то шаги в подготовке номера.

«С»: Сложно ли выступать в качестве ведущего «Белых ночей»?

Мне в общем-то не сложно. Должен же кто-то этим заниматься (смеется - «С») . Можно было бы найти кого-то на роль ведущего, но я хорошо знаю всех спортсменов, поэтому мне проще объявлять их. Зритель получил правильное представление о выступавших. Это верное решение, когда шоу-программы ведет человек изнутри. Я всегда это делаю с удовольствием.

«С»: Как вам Ледовый дворец в Саранске?

Хороший, чистый, ухоженный. Люди здесь все открытые, доброжелательные, каждый старается помочь. Поэтому мы с удовольствием приезжаем сюда и очень рады, что спортивная судьба связала нас с Саранском. У нас сложная работа, поэтому благодарю всех, кто нам помогает: руководство Ледового дворца, федерацию фигурного катания, администрацию города и министерство спорта Мордовии.

«С»: Можно ли сравнивать вашу спортивную карьеру и работу Веры с Андреем?

Нет, я никогда не стремился сделать из учеников копию Валовой и Васильева. Всегда пытаюсь находить что-то интересное в самих спортсменах и развивать это. Да и вообще некорректно сравнивать фигурное катание прошлого века с нынешним. Свой опыт передаю ребятам с огромным удовольствием, но мне больше нравится воспитывать уникальных индивидуальных фигуристов. Кто бы ни оказался в моих руках, всегда стараюсь найти личное зерно спортсмена и облагородить его так, чтобы проросло ни на кого не похожим, новым, перспективным продуктом.

«С»: Когда работаете с молодыми фигуристами, возникает желание вернуться в прошлое, чтобы все нынешние знания применить в своих выступлениях?

Нет. В свое время я сделал все что мог и добился всех возможных титулов. Мы с партнершей выиграли чемпионат Советского Союза, чемпионат Европы, чемпионаты мира, Олимпийские игры. После завершения карьеры участвовали в профессиональных турнирах и там много чего выиграли. Поэтому у меня нет никакого желания вернуться и сделать что-то лучше.

«С»: Почему вы выбрали фигурное катание?

Обычно за нас выбирают родители. Фигурным катанием дети начинают заниматься в раннем возрасте и большинство не имеют представления, что им нравится или нет. В пять лет редко кто скажет: я хочу заниматься фигурным катанием, хоккеем, художественной гимнастикой, синхронным плаванием… Детей отдают в спорт по разным причинам. Меня привели в фигурное катание потому, что я часто болел воспалением легких, по крайней мере, дважды в год. Доктор рекомендовал занятия на свежем воздухе. А в то время фигурным катанием занимались на открытых катках. Морозы были сильные, зима длинная, поэтому родители купили коньки и отвели меня в группу фигурного катания в центральном парке культуры и отдыха им. Кирова в Ленинграде. И мне понравилось, я стал показывать неплохие результаты. Начал считать, что это действительно мое. Я на льду уже 50 лет и надеюсь, что еще столько же смогу на нем простоять.

«С»: Олимпийские мечты зародились сразу после того, как встали на коньки?

Нет. Сначала занимался для здоровья, потом стало интересно. Я никогда не мечтал выиграть Олимпийские игры, не хотел быть на кого-то похожим или покорить чьи-то вершины. Просто катался и старался быть самим собой. Олимпийские игры пришли сами по себе, это была очередная ступень. Мы с Леной выигрывали международные турниры. В 1983 году впервые победили на чемпионате страны. Попали на первенство Европы, где стали вторыми. Через полтора месяца отправились на чемпионат мира и выиграли его. Поэтому Олимпиада в следующем году стала логичным продолжением того, что мы делали. Безусловно, Олимпийские игры - особые соревнования. Сказать, что выступить на них легко, наверно, неправильно. Но для нас это не был прыжок выше головы. Да, это очень большая ответственность, концентрация технических, психологических и других качеств. Но Олимпиаду нам тоже удалось выиграть с первого захода. После этого у нас было много удачных и неудачных сезонов. Но Олимпиада никогда не была целью моей жизни. Это одна из вершин, которые возникают в спорте и которые нужно покорять.

«С»: В 1984 году во время Олимпиады скончался генеральный секретарь КПСС Юрий Андропов. В стране был объявлен траур, и спортсменам нельзя было публично улыбаться. Это сказалось на вашем выступлении?

Конечно, на самом катании это не сказалось (смеется - «С») . Мы откатали программу максимально хорошо и вполне заслуженно стали чемпионами. Хотя номер пришлось делать траурный. А вот на восприятии нашей победы, безусловно, отразилось. У меня до сих пор остался негативный осадок. Спортивное руководство порекомендовало публично не радоваться своим успехам в день траура, который выпал на произвольную программу Олимпийских игр в Сараево. Поэтому мы не могли выплеснуть положительные эмоции, тихо сидели перед камерами, скромно улыбались. В раздевалке, конечно, дали волю радости, но как это делали, не хочу рассказывать (улыбается - «С») .

«С»: Как пришли к тренерской деятельности?

Я никогда не собирался работать тренером, никогда не хотел кататься в паре. Но судьба распорядилась так, что из одиночного катания попал в парное, а после завершения спортивной карьеры пошел тренировать. Тренерскую карьеру начал во Франции, потом переехал в Латвию, затем в Америку. Только в 2000 году приехал на родину. Моя тренерская деятельность - это, наверное, судьба. Со временем я понял, что это должно было произойти, потому что я обязан передавать опыт молодым спортсменам. Но сейчас я в восторге от своей работы, получаю от нее удовольствие. Готов проводить на льду чуть ли не 24 часа в сутки, лишь бы искать новые решения и применять их на подопечных.

«С»: Кем же мечтали работать после завершения спортивной карьеры?

Никем. Когда профессиональный спортсмен начинает задумываться, что же делать после завершения карьеры, происходит некоторая коллизия. Начинает мучить себя вопросами: что ты умеешь в жизни? - Кататься. - Какое образование ты получил? - Спортивное. - Ты хочешь быть тренером? - Нет, не хочу. - А что ты можешь? На этот вопрос ответа не было. Пока я зарабатывал на жизнь спортом, особо не задумывался о будущем. У меня получилось так, что приглашение от французской федерации фигурного катания все-таки заинтересовало и пришлось согласиться.

«С»: Говорят, в Америке и Европе пары должны вступать в сексуальную близость между собой, чтобы лучше раскрепощаться в работе. Действительно ли это так?

Связь не является обязательной. Ребят никто не принуждает к сексу. Это естественный процесс. Обычно в парных видах спорта партнерами являются мужчина и женщина. В общей сложности они проводят друг с другом около 8 часов в день. Например, я заставляю своих подопечных работать два раза в день по три часа. Кроме того, они завтракают, обедают и ужинают вместе. Если у спортсмена хватает сил на стороннюю жизнь, то он идет и общается с другими людьми. Но чаще всего сил не остается, поэтому это общение у парников ограничено. Наша работа требует не только физических усилий, но и эмоциональных. Это очень сближает молодых людей, у них зачастую возникает влечение друг к другу. Все заканчивается либо сексом, либо еще более плачевным последствием - женитьбой. В советские времена была масса таких примеров: Роднина - Зайцев, Белоусова - Протопопов, Гордеева - Гриньков, Моисеева - Миненков. Если мы возьмем все ведущие спортивные или танцевальные пары, то большая их часть была связана друг с другом семейными узами. Это обусловлено тем, что люди, проводящие вместе огромное количество времени, сближались. Но в большинстве случаев такие браки по окончании спортивной карьеры распадаются, потому что чувства остывают с обеих сторон. Если у пар нет детей, то расставания проходят очень гладко.

«С»: Вас тоже не миновали брачные узы с партнершей Еленой Валовой…

Да, это так. На своем примере могу сказать, что очень тяжело 12 месяцев в году, семь дней в неделю и 24 часа в сутки проводить с одним человеком. С одной стороны, эмоциональная работа сближает, но с другой - сверхувлеченность отталкивает, разрывает людей как атомный взрыв. Я прожил с партнершей в счастливом браке семь лет. А потом мы очень позитивно разошлись и теперь являемся хорошими друзьями. У Лены своя семья, у меня своя, но мы всегда помогаем друг другу, если возникает необходимость.

«С»: Какие планы на сезон?

В сентябре планируются контрольные прокаты сборной России в Сочи, потом ряд промежуточных турниров. В середине октября в Саранске пройдут международные соревнования категории «Б» «Мордовские узоры», на них соберутся достаточно сильные спортсмены. Потом два этапа Гран-при в Канаде и Японии. В конце декабря - чемпионат России в Екатеринбурге. Как говорится, лед скользкий, судьи все предвзятые (смеется - «С») . Поэтому задача одна: кататься как можно лучше и чище. Никаких конкретных целей перед собой не ставим.

Личное дело

Выступал в паре с Еленой Валовой. Тренер Тамара Москвина.

Олимпийский чемпион (1984), серебряный призер Олимпийских игр (1988). Трехкратный чемпион мира. Многократный чемпион СССР. Заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер России.

Валова и Васильев стали первой спортивной парой, исполнившей тройной параллельный прыжок.

Олег Васильев родился 22 ноября 1959 года в городе Санкт-Петербург. Родители - Людмила Константиновна и Ким Михайлович. Когда мальчику исполнилось пять лет, мама решила, что ему необходимо заниматься спортом, так как он рос болезненным и слабым. Выбор пал на секцию фигурного катания.

Сначала Васильев выступал в одиночном разряде и добился некоторого успеха, например, выиграл чемпионат и Кубок СССР среди юниоров. Впоследствии он перешел во Дворец спорта «Юбилейный», где его тренером стала знаменитая Тамара Москвина. Грамотный специалист сразу заметила, что Олег будет гораздо более выигрышно выглядеть в паре, и поставила его в дуэт с Еленой Валовой.

Когда Олег Васильев стал выступать в парном фигурном катании, ему уже было 18 лет, а партнерше Елене – 15. Но молодые люди очень быстро нашли взаимопонимание и достигли больших высот вместе. По три раза они брали золото чемпионатов мира и Европы, а в 1984 году стали Олимпийскими чемпионами. Про серебряные и бронзовые награды и говорить нечего, их было намного больше.

Между прочим, Васильев и Валова оказались первой спортивной парой, исполнившей тройной параллельный прыжок в истории фигурного катания. В 90-е годы Васильев уезжает в Америку и уходит в профессиональный спорт, который очень развит в Соединенных Штатах. На его счету медали таких турниров, как «US Open», «World Challenge of Champions», «Masters Miko», «Legends» и многих других.

По окончании карьеры фигурист занялся тренерской работой. Его первыми учениками были литовская пара Елена Сирохватова и Олег Шляхов. Позднее под его крыло пришли серебряные призёры чемпионата Европы Татьяна Тотьмянина и Максим Маринин, которые именно под руководством Васильева добились своих выдающихся результатов: выиграли Олимпиаду-2006, два раза поднимались на верхнюю ступеньку Чемпионата Мира и пять раз оказывались победителями Европейского первенства.

Работал Олег Кимович и с одиночными фигуристами, в том числе и с россиянкой Викторией Волчковой.

В последнее время наиболее успешным дуэтом, тренировавшимся у О. Васильева, были Мария Мухортова и Максим Траньков (чемпионы России 2007 года и неоднократные призёры чемпионатов Европы). Пара Мухортова-Траньков распалась сразу после чемпионата мира 2010. После этого Олег Васильев тренирует преимущественно детей.

В популярное реалити-шоу «Ледниковый период» Олег Васильев попал в 2012 году, когда его пригласили быть одним из членов жюри в необычном сезоне - «Ледниковый период. Кубок профессионалов». Тогда на катке не было актеров, музыкантов или боксеров, а только профессиональные спортсмены, прошедшие школу фигурного катания.

В 5 сезоне Олег Кимович опять занимал судейское кресло, зато в 2016 году он решил вновь выйти на лед как полноценный участник. Олег Васильев в 6 сезоне «Ледникового периода» выступает в паре с актрисой Дарьей Мороз.

Российский фигурист, олимпийский чемпион 1984 года.

Олег Васильев. Биография

Олег Кимович Васильев — чемпион Советского Союза (1986 год). Трижды становился чемпионом Европы (1984, 1985, 1986 гг.) и мира (1983, 1985, 1988 гг). Выступал в паре с Еленой Валовой . В 1983 году был удостоен звания заслуженного мастера спорта СССР. Заслуженный тренер России.

В ноябре 1964 года, когда Олегу исполнилось пять лет, мама привела его в абонементную группу фигурного катания ЦПКиО имени С.М. Кирова. Он начал заниматься на открытом льду, на берегу реки. Через три года вместе с другими юными фигуристами ДСО «Труд» Олег дарил цветы участникам парада и показательных выстпулений на празднике открытия Дворца спорта «Юбилейный». В этом же спортивном комплексе впоследствии Валова и Васильев тренировались под руководством Тамары Москвиной .

Олег Васильев: «Не подумайте только, что нашу семью захватила «спортивная лихорадка» тех лет… Все было гораздо проще. Я рос слабым, болезненным. Врачи рекомендовали свежий воздух, прогулки, активные занятия. Вот я и встал на коньки… Рецепт оказался очень хорошим. Здоровье окрепло, со спортом я уже больше не расставался...»

Как одиночник Олег добился определенных успехов. Он выиграл чемпионат и Кубок СССР среди юниоров. В 1978 году образовалась пара Елена Валова - Олег Васильев. Им было по 15 и 18 лет. Их единственным тренером на протяжении любительской и профессиональной карьер была Тамара Николаевна Москвина. Путь к успеху пары Валова — Васильев был непрост. Первый год был потрачен не на борьбу с соперниками на льду, а с травмами. На лед Елена Валова и Олег Васильев вышли в 1979 году.

После окончания профессиональной карьеры Олег Васильев занимался бизнесом, а затем — тренерской работой. Одним из первых учеников Васильева были литовская пара Елена Сирохватова и Олег Шляхов . В 2001 году к Васильеву перешли Татьяна Тотьмянина и Максим Маринин . Тренер Олег Васильев изменил стиль пары и пригласил хореографа Джузеппе Арену . Именно с Васильевым пара добилась больших успехов: они стали олимпийскими чемпионами 2006 года, двукратными чемпионами мира и пятикратными чемпионами Европы. Также с 2002 по 2003 год у него тренировалась Виктория Волчкова .

Достоинства Валовой и Васильева с каждым месяцем становились очевиднее. У них уже появился «свой» зритель, который особенно ценил то, что молодые фигуристы старались по-своему исполнять даже обязательные элементы, увязывая их в эффектные, порой совершенно неожиданные комбинации. Потребовался еще год, чтобы войти в тройку призеров всесоюзного чемпионата. В 1982 г. на зимней Спартакиаде народов СССР Елена и Олег впервые завоевали серебряные награды.

Елена Валова и Олег Васильев стали первой спортивной парой, исполнившей тройной параллельный прыжок. Кроме того, они стали первыми из советских фигуристов, которые ушли в профессионалы.

Наиболее успешным дуэтом, который тренировал Олег Васильев, были Мария Мухортова и Максим Траньков , ставшие чемпионами России 2007 года и неоднократными призёрами европейских чемпионатов Европы. Пара Мухортова и Траньков распалась после чемпионата мира 2010 года. После этого Олег Васильев занялся в основном тренировками детей.

Олег Васильев: «Я работаю очень спокойно, без нервотрепки, на ежедневной основе. У меня занимаются дети - от 8 и до 15 лет, которые очень любят фигурное катание, и родители их в этом поддерживают. И меня эта ситуация, честно говоря, очень устраивает. Соревнования у них проходят летом и осенью, в октябре и ноябре все закончится, и у меня опять начнется более-менее спокойная жизнь, простые тренировки. В таком режиме я могу заниматься своей личной жизнью - то есть тем, чем не мог заниматься последние 10-12 лет».

До 2014 года в Санкт-Петербурге тренировал пару Катарина Гербольдт и Александр Энберт , а также итальянскую пару Николь Делла Моника и Маттео Гуаризе . После олимпиады итальянская пара перешла к другим тренерам, но продолжила консультироваться у Васильева.

Олег Васильев. Шоу Ледниковый период

Ощущения от участия в проекте, как признался фигурист Васильев, не катавшийся в паре к этому моменту более 20 лет назад, очень интересные. Самому себе Олег Кимович задавал вопрос, а сможет ли он справиться с поставленной задачей.

Олег Васильев: Шоу «Ледниковый период» для меня — это своего рода эксперимент над самим собой. Пока он удачный. Я не ожидал, что Даша будет такой работоспособной. Она уже проделала колоссальную работу, чтобы двигаться, не побоюсь сказать это слово, как фигурист. У меня партнерша — самая лучшая. Она всё понимает, всё может. Осталось только совместить с моими возможностями сегодняшними. Я думаю, что мы будем далеко не худшими, может быть, даже и лучшими.

Дарья Мороз в свою очередь отметила, что ей повезло с партнером, поскольку он очень комфортный, приятный, интеллигентный и галантный человек.

Дарья: Не знаю, буду ли я кататься, как фигуристка, но постараюсь. Просто привыкла: если что-то делать, то делать хорошо. Это мое жизненное кредо.

Олег Васильев. Личная жизнь

Олег Васильев с 1984 по 1992 год был женат на своей партнерше по льду Елене Валовой . Во втором браке у него родилась дочь Екатерина.

В конце 1997 года Васильев переехал в Чикаго, где тренировал Тотьмянину и Маринина. После 2006 года вернулся в Санкт-Петербург, а после 2010 года снова уехал в США.

Жена Олега Васильева Валентина проживает в Санкт-Петербурге, потому что, со слов Васильева, не хочет переезжать в Америку. К тому же в Питере у Валентины свой бизнес.

Олег Васильев: «Примерно 5-7 раз за год я летаю из Америки в Россию, чтобы увидеться с семьей. Конечно, я теряю на этом деньги, но терять отношения с женой и дочерью не хочу. Почему сам не остался в Питере? Мне никто не предложит дома таких условий, как в Чикаго».

Олег Васильев - олимпийский чемпион 1984 года и серебряный медалист Игр-1988 в парном катании в дуэте с Еленой Валовой. Тренер, сделавший олимпийскими чемпионами Татьяну Тотьмянину и Максима Маринина. И собеседник, которого можно слушать бесконечно. В олимпийском проекте агентства "Р-Спорт" - откровенный рассказ спортсмена и тренера специальному корреспонденту "Р-Спорт" Андрею Симоненко о том, что это такое - стать олимпийским чемпионом и воспитать олимпийских чемпионов.

Олег Кимович, когда вы впервые осознанно начали думать об Олимпиаде и мечтали ли вы стать олимпийским чемпионом?

Никогда не мечтал. Вот Татьяна Тотьмянина у меня тренировалась - у нее с пятилетнего возраста такая мечта была. Даже запись есть, как она, совсем маленькая девочка, стоит на стульчике и говорит: я - олимпийская чемпионка. А у меня такого не было. Фигурным катанием я начал заниматься, как и большинство, только потому, что был не совсем здоровым ребенком. У меня три раза в год были воспаления легких, и врачи рекомендовали для профилактики активные занятия на свежем воздухе. Фигурное катание в те времена было только на свежем воздухе - вот я и начал им заниматься. Я получал удовольствие - но не более того. И даже когда в юниорском возрасте начал добиваться каких-то результатов, до Олимпиады мне было как пешком из Америки до Москвы. Я даже не думал, не мечтал и не смотрел в ту сторону. Выступал на юниорском уровне - и ладно. Потом, я не хотел кататься в паре вообще. Тамара Николаевна Москвина приглашала меня три раза и получала негативный ответ. И только случай на четвертый раз свел ее и меня. Она правильно поставила вопрос - и я не смог найти возможность отказаться.

- Правильно - это как?

Это был шантаж. Мягкий, культурный, но шантаж. И мне ничего не оставалось, кроме как сказать - ну ладно, я попробую. Попробовал. Опыт с первой партнершей был не совсем удачным, так как Лариса Селезнева, с которой я катался три месяца, и Олег Васильев совершенно не совпадали ни характерами, ни по эмоциональным, ни по каким другим позициям. Мы ругались на каждой тренировке до хрипоты в горле - хорошо хоть не дрались. И через три месяца Тамара Николаевна нас просто развела. Потом, когда я начал кататься с Леной Валовой, никакой Олимпиады в голове тоже не было. Была работа - с одной стороны, очень интересная, с другой - сложная физически. Когда я пришел в парное катание, я при своих 180 сантиметрах роста весил 72 килограмма. И мне было сложно поднимать свою партнершу - 36-38 килограммов. И для того, чтобы подкачаться, мне пришлось проделать очень большую физическую работу. И был еще институт. Олимпиады - не было. А впервые она появилась в голове, наверное, в 1983 году. Мы выиграли серебро на нашем дебютном чемпионате Европы в Дортмунде, и я понял, что мы конкурентоспособны, что мы можем биться за медали не только на чемпионатах СССР и Европы, но и мира. В марте того же года моя мысль подтвердилась - мы выиграли чемпионат мира в Хельсинки, и тут я уже понял - нам прямая дорога на Олимпиаду. К медали. И не просто к медали, а к медали золотой. Но все равно это не была мечта. Это была четко очерченная и обозначенная дорога от марта 1983-го до февраля 1984-го. Мы прекрасно понимали, что нам нужно сделать, как надо работать и чего нельзя делать для того, чтобы быть там, где мы можем и должны быть. А сама мечта об олимпийской медали появилась и пробыла в моей голове ровно полтора месяца. С конца января 1983-го до середины марта 1983-го - в период от чемпионата Европы до чемпионата мира. Все остальное было четкой работой.

Многие спортсмены, как мне кажется, олимпийской мечты пугаются. Она на них начинает давить. А вас она, получается, и напугать не успела за этот месяц. Пришел, увидел, победил?

По сути, да. У нас с Леной был очень быстрый взлет. До конца 1982 года мы ни о каких чемпионатах не думали. Да, катались, боролись - но мы были из Питера, а не из Москвы, на тот период времени это был большой минус. Хотя и сейчас, наверное, тоже… Впереди нас было достаточно московских пар, которые были сильнее и по катанию, и в плане политической поддержки. Да, мы делали свою работу, но все это было до поры до времени не очень продуктивно. А потом получилось так - чемпионат России 1983 года мы пропустили по причине моей сломанной челюсти и попали на чемпионат Европы за счет политических, так скажем, телодвижений нашего любимого тренера Тамары Николаевны. И вот от чемпионата Европы дорога до Олимпиады уже была короткой. Сложность была только в том, чтобы уже перед самой Олимпиадой удержаться от соблазнов, которые в Советском Союзе очень манили. Когда руководитель любого уровня с потенциальным обладателем олимпийского золота хотел подружиться, побрататься, посидеть и пообщаться. Вот этого избегать было очень сложно. Но Тамара Николаевна с ее опытом смогла нас от этого оградить, и мы спокойно, тихо и планомерно готовились к своей первой Олимпиаде.

Олимпийский чемпион 1980 года в танцах на льду Геннадий Карпоносов рассказывал, что в решающий день соревнований перед произвольным танцем он увидел на экране положение в медальном зачете, понял, что от его с Натальей Линичук выступления зависит общекомандная победа - и в тот момент его начало колотить. У вас что-то подобное было?

Точно не было. Во-первых, парное катание идет в самом начале Олимпиады. Это первый вид соревнований. Мы ни от кого не зависели и на нас не было никакого давления. Нам надо было просто откататься. Но 1984-й - это был год начала развала Советского Союза. Руководители КПСС и страны тогда по очереди помирали, и как раз один из них скончался во время Олимпийских игр. Поэтому нам было нельзя смеяться, нельзя ходить в нарядной одежде, и так далее, и тому подобное. Глобальный запрет на любое увеселение. И лично у меня негативное ощущение от той Олимпиады осталось по причине того, что, откатав чисто и короткую, и произвольную программы, мы не могли выражать свои положительные эмоции. Это было запрещено.

- То есть, во время прокатов надо было еще этот запрет в голове держать?

Да. Нам надо было думать не только о том, как кататься, а еще и о том, как себя вести. Но оглядываясь назад, я могу предположить, что это нам и помогло. Не было никакого суперажиотажа. Это нас оградило от всего и позволило банально углубиться в процесс тренировок и выступлений.

- Можете вспомнить, о чем думали в момент, когда выходили на лед?

Могу вспомнить. В короткой программе у нас был обязательный прыжок - двойной риттбергер. Когда я пришел в пары, делал тройной не задумываясь - а вот двойной вызывал проблемы. Получался то одинарный - то двойной, то одинарный - то двойной. Количество "бабочек" зачастую превышало количество нормальных прыжков. Поэтому передо мной стояла только одна задача - сконцентрироваться и сделать двойной риттбергер. Все остальное для меня было не настолько сложным и важным, чтобы об этом помнить и думать. Так что, выходя на короткую программу, я думал только о том, что мне надо сделать, чтобы чисто исполнить этот прыжок. Когда я его сделал, остальное прошло гладко, легко и спокойно. Когда же мы выходили на произвольную программу, будучи лидерами после короткой - я вообще не волновался. Помню только то, что когда мы заканчивали программу, я думал только о том, чтобы не сделать никакой глупой ошибки. Не споткнуться, не ошибиться в легком элементе. Докатать программу так же хорошо, как мы ее начали. Что мы с Леной и сделали - откатали хорошо и чисто обе программы, не доставили никаких хлопот ни судьям, ни нашему тренеру.

Как оценить тот факт, что в то время можно было с листа выиграть чемпионат мира, а сейчас нет. Честнее было фигурное катание?

Не думаю, что тогда было легче выиграть с листа, чем сейчас. Представьте: когда вы держите что-то долго под прессом, а потом отпускаете - с какой энергией это что-то вырвется наружу… Вот и нас тогда долго держали под прессом внутриполитических игр в фигурном катании, а когда выпустили, мы оказались настолько и технически, и артистически лучше наших конкурентов, что судьям было тяжело это не заметить. На нашем первом чемпионате Европы в Дортмунде, кстати, нам же поставили очень разные оценки. Кто-то дал 5,3-5,4, а кто-то - 5,7-5,8. То есть некоторые судьи мыслили очень консервативно - поставили нам оценки как дебютантам, а другие увидели в нашем катании что-то новое на тот период времени и оценили нас по достоинству. Так что не было нам проще: просто условия, в которых мы консервировались внутри страны, позволили нам вырасти в хорошую пару.

- Кстати, чуть позже, так же "выстрелили" и Екатерина Гордеева с Сергеем Гриньковым…

Да. Конкуренция внутри страны была намного сильнее, чем за ее пределами. Надо еще вспомнить, что на чемпионате мира 1981 года, где Воробьева с Лисовским выиграли золото, было всего около десятка пар. То есть Ирина Константиновна Роднина, при всем моем к ней глубочайшем уважении, парное катание убила за те десять лет, когда лидировала и все в нем выиграла. В других странах федерации понимали - развивать парное катание бессмысленно, все равно первое место будет у Родниной. Поэтому спортивные пары начали вымирать как класс. Когда мы вышли в 1983 году на мировую арену, там еще не набралось большого количества пар, которые могли быть интересны или сильны. И то же самое было для Гордеевой и Гринькова. Это сейчас многие страны выставляют сильные пары - Канада, США, Германия, Китай… Появляются сильные пары в Италии, во Франции. А тогда были одна-две сильные пары из Восточной Германии и по одной из Америки и Канады. Это были все наши конкуренты.

Банальный вопрос, но тем не менее, все и всем его задают - что изменилось в вашей жизни, когда вы вернулись домой с олимпийским золотом?

Да ничего. Получили от государства 500 долларов за первое место на Олимпиаде. Никто нам не давал ни машин, ни квартир, ни каких-то безумных денег. Перед нами стоял выбор - работать до следующей Олимпиады или заканчивать и искать работу по профессии либо по призванию. Мы были молодые и решили кататься. Но никаких изменений в нашей жизни не произошло. Нас, правда, узнавали на улицах и в магазинах, что при советской действительности и философии "ты мне, я - тебе" немножко работало в нашу пользу. Было проще купить хорошее мясо в магазине либо достать или помочь достать что-то такое, чего не было на прилавке. Но никаких иных привилегий мы не получили.

- Итак, вы выступали еще четыре года. Как пришли к мысли о завершении карьеры?

К следующей Олимпиаде мы повзрослели, а страна изменилась настолько, что стало можно выезжать и официально работать за границей. И зарабатывать валюту, а не только рубли. Мы, кстати, с Леной были первыми спортсменами, которые, не потеряв гражданство, подписали контракт с зарубежной компанией. До нас это сделали только Белоусова и Протопопов, но они из страны уехали. А мы сначала работали у Игоря Бобрина около года в его коллективе, а потом подписали контракт на работу в Америке в 1989 году с разрешения спорткомитета. Понимание же того, что надо в жизни что-то менять, пришло еще до Олимпиады 1988 года. Когда мы поняли, что Гордеева и Гриньков - серьезные конкуренты, которые нас периодически обыгрывают, решили, что нам пора начинать делать что-то другое. Не кататься же до пенсии и бороться за вторые-десятые места. И мы еще за год до Олимпиады в Калгари решили, что после нее уйдем.

- Примерно в то же время из страны начали уезжать в НХЛ первые хоккеисты - Вячеслав Фетисов, Игорь Ларионов…

Фетисов, Ларионов, Макаров - это те спортсмены, которые были на Олимпиаде 1988 года. И мы с ними очень хорошо сдружились. Обсуждали то, что нам делать с будущим. Мы понимали, что жить и работать так, как мы это делали, уже невозможно. Мир менялся очень быстро, деньги, которые зарабатывали наши друзья из Америки и Канады, были намного больше тех, что предлагали нам. Страну нашу мы любили и покидать ее не хотели. Контракт подписали первыми. Потом это сделали Ларионов, Фетисов - подписали контракты на смешные деньги. Даже юниоры получают сейчас, думаю, больше. Но с чего-то надо было начинать. Для нас выступление в шоу было чем-то новым, и мы понимали, что прокладываем дорогу другим фигуристам. Пусть финансово нас явно недооценивали, но работа была нам очень интересна.

- Представляли ли вы себя когда-нибудь тренером в те годы?

Точно так же, как я не хотел идти в парное катание, я никогда не хотел работать тренером. Потому что видел, что эта работа очень тяжелая, нервная и достаточно неблагодарная. Мы закончили кататься в любительском спорте, перешли в профессионалы, катались в шоу с 1988 по 1995 год. Потом у Лены появился ребенок, и мы год пропустили. Но я вытащил ее в 1996 году обратно на лед, и мы выступали до 1997-го… И все эти годы я не хотел работать тренером. Совершенно не хотел. В тот перерыв - я имею в виду 1995-96 годы - мы с друзьями занимались различными видами бизнеса. Начиная от продажи бананов, которые мы возили из сопредельной к Ленинградской области Финляндии - до торговли элитными автомобилями. Мы делали все, чтобы заработать деньги, мы их зарабатывали - но удовлетворения это не приносило никакого. И я понял, что это не то, что мне будет интересно делать в дальнейшем. И тут поступило предложение тренировать пару в Латвии. И я решил попробовать. Но пара была непростая - это был Олег Шляхов с новой партнершей. И это было буквально через год после того, как Шляхов случайно воткнул свой конек в голову Лене Бережной. Когда я получил это предложение от латвийской федерации, то позвонил Тамаре Николаевне узнать ее мнение по этому вопросу, так как она тренировала Бережную и Шляхова. Позвонил также Александру Васильевичу Матвееву, который с ними работал хореографом. Оба, не сговариваясь, ответили: Олег, если ты хочешь сесть в тюрьму или иметь большие проблемы по жизни, иди работай. А так - не рекомендуем. Дело было в том, что Шляхов был, согласно неоднократно ставившемуся разными врачами диагнозу, не совсем психически здоровым человеком. Хотя в жизни он был нормальным парнем, мне он нравился, но у него была нестандартная психологическая составляющая - он был больным человеком на тот период времени. Сегодня это регулируется, а в те времена были какие-то таблетки, витамины, смягчающие эту болезнь, но они ее не лечили. После того, как мне об этом сообщила Тамара Николаевна, я подумал около суток - и позвонил в латвийскую федерацию, чтобы дать согласие. Почему я это сделал? Потому что решил: если я смогу справиться с не совсем психически здоровым спортсменом и сделаю, что просит от меня федерация - довести их до чемпионата мира и сделать так, чтобы они там заняли определенное место, то я смогу работать как тренер и с любой другой парой. Это был для меня эксперимент, проверка - справлюсь или нет. Я справился. У меня не было ни одного инцидента на тренировках, он не то что не поднял ни разу руку на свою партнершу - вообще не было ни одной ситуации из разряда тех, что могут привести к чему-то плачевному. Ребята поехали на чемпионат мира, заняли то место, которое федерация от них просила, все были счастливы и довольны - но я, несмотря на просьбу федерации и спортсменов о продолжении сотрудничества, отказался. Решил, что на том времени, которое я им посвятил и себя проверил, наш эксперимент закончился, сказал "большое спасибо" и ушел. Я вернулся в Россию, понял, что могу тренировать, но не видел никакой интересной работы, которая могла бы меня увлечь. И тогда я посмотрел в сторону Франции. Сами понимаете, Париж… Подошел к главе французской федерации, спросил - не будет ли вам интересно, чтобы я поработал с вашими парами в предстоящем сезоне? Они сказали - да, будет. И я около двух лет проработал под Парижем с французскими парами, а также с одиночниками. Эта была очень интересная работа, и я, может быть, до сих пор ей бы занимался, если бы французская федерация не попала в очень сложную финансовую ситуацию. С ее счетов пропали деньги - пять миллионов долларов. Это случилось в выходные дни, а в понедельник люди пришли на работу и не обнаружили на счетах денег. Началось расследование, счета заморозили, а зарплату выплачивать, соответственно, прекратили. Когда я месяца два-три не получил ни франка, то решил, что в Париже заниматься благотворительностью - это достаточно дорогое удовольствие. Мы с Леной снова встали в пару, начали кататься, снова стали получать хорошие деньги - тогда, если помните, ситуация "Нэнси Керриган - Тоня Хардинг" сильно подогрела интерес к фигурному катанию, и шоу собирали полные залы по всему миру. Не зарабатывал тогда только ленивый. Но Лена была человеком из числа тех, что деньги не любят - и в декабре 1997 года она мне заявила, что приняла совместное со своим мужем решение завершить кататься и посвятить себя семье. Возразить я, естественно, не мог. Через три дня я оказался в Чикаго - и 20 декабря 1997 года началась моя американская жизнь. Чикаго стал для меня вторым домом. И я должен сказать, что несмотря на то, что с 2000 по 2010 год я работал на Федерацию фигурного катания России, более комфортно и удобно всегда чувствовал себя в Чикаго.

В первые годы вашей тренерской работы чего было больше - импровизации или того, чему вы научились у своих наставников?

Когда я работал со Шляховым, было не до того, чтобы импровизировать или брать чей-то опыт. Там каждый день был как на минном поле. Любая ошибка, любое неправильное слово, отведенный в сторону взгляд мог стоить очень дорого. Мне было не до воспоминаний о том, чему меня учили Тамара Николаевна Москвина или Игорь Борисович Москвин. Чистая конкретика: два спортсмена с непростой ситуацией и тренер. Жесткая работа в течение шести месяцев один на один, никого больше на льду не было. И вот она меня очень многому научила. Не кто-то, кто работал рядом со мной, а сама работа. Научила контролю, поиску нестандартных методов для продвижения вперед. Эти шесть месяцев мне дали очень много. Работа во Франции была интересной, но… Понимаете, это Франция, там по жизни никто не напрягается. Там было все спокойно, красиво, обед на Елисейских полях. Я правду говорю - до сих пор бы там работал, если бы не печальная ситуация с финансами. Это было очень хорошее, позитивное время в жизни, когда я наслаждался Парижем, несложной работой со спортсменами, с которыми, кстати, до сих пор дружу, но она меня вряд ли чему-то научила. А вот работа в Чикаго научила меня финансовой дисциплине и самодисциплине - то есть, умения работать со спортсменом фиксированное время, отдавая ему 100 процентов внимания. Первые три месяца в Чикаго я работал без выходных, и первый урок у меня начинался в 5.45 утра. Начинал я работать с группой детей, которым было 12-16 лет. Уровня от "новисов" до юниорского. Вставать мне приходилось в 4.15, выезжал я из дома в 4.45. Через три месяца стресс вылился в заболевание, которое в Америке называется shingles. Смысл в том, что вирус, вызывающий в детстве ветрянку, потом в нашем организме "спит", но в какой-то момент может напасть на нерв и вызвать высыпания на коже и очень резкий зуд. У меня это произошло на лице. Я не знал, что это такое, приезжаю в больницу, температура высокая, делать ничего не могу - а мне так спокойно говорят: а, у тебя shingles. Такой же интонацией, которой бы сказали: а, у тебя насморк. После всех анализов положили в палату, продержали 24 часа под капельницей - все нормально, ничего нет. Врачи, кстати, до сих пор не знают механизма этой болезни, но точно известно, что она от стресса. Каждый день вставать в 4 утра - при том, что вечернюю жизнь никто не отменял. Рестораны, встречи… Вот и спал я по три часа максимум, работал на языке, который не понимал в полном объеме - только набор рабочих фраз - и это было очень сложно. Но те три месяца мне очень много дали. Потом в нормальной работе ничего сложного уже для меня не было. Встать в 4.30, выйти на лед, видеть какие-то недочеты и делать замечания - это было уже не так сложно. Но должен сказать, что эти три месяца кое-что у меня и отняли. Я был тогда во второй раз женат, моей супруге Америка не нравилась, а у меня в России не было работы. Мы летали друг к другу на встречи на выходные в Париж. Она из Питера, я из Чикаго. В пятницу вылетаем, в субботу-воскресенье вместе, потом обратно на работу. Это тоже стресс. Билеты стоили не безумных денег, раз в две недели можно себе было это позволить, но такая жизнь стала мягким началом нашего расхода. Который закончился в начале 2000-х нашим официальным разводом и тем, что ребенок остался с матерью, а я один в Америке. Так что, наконец-то отвечая на вопрос, у кого я учился, могу сказать так - меня учила жизнь. Безусловно, я использую какие-то методики Тамары Николаевны, какие-то приемы Игоря Борисовича, у которого я научился прыгать тройные прыжки. Упражнения, мелкие секреты я взял оттуда. Но это, наверное, процентов 30 моего тренерского багажа - а всему остальному я научился на своем опыте.

- Когда у вас появились настоящие тренерские амбиции?

Когда я решил работать с Тотьмяниной и Марининым. До этого была работа с детьми, получение денег, оплата счетов - и все.

- Скучно стало?

Нет. Просто захотелось доказать себе, что я могу это сделать. Что могу довести людей до той планки, где я был. Я поставил задачу - мы должны быть первыми. Это было сложно, несмотря на то, что спортсмены были талантливые и интересные, как люди - хотя и непростые. Но я поговорил с ними, понял, что мы смотрим в одном направлении - и решил идти. Я не предполагал, насколько сложен будет этот путь. Он был безумно сложным. Но очень интересным.

- Какие моменты были самые сложные - может быть, даже такие, когда хотелось все бросить?

У меня таких моментов не было. Спортсмены мои хотели все бросить - это да. Был момент, когда Макс Маринин собрался улетать обратно в Россию, и мне пришлось с ним долго разговаривать, чтобы оставить работать в Чикаго. Что же касается меня… Каждый день был сложным, потому что приходилось постоянно переступать через себя, через не хочу и не могу - и заставлять спортсменов переступать через себя. Тем более мы катались одни, у нас не было спарринг-партнерства, а это то же самое, как улучшать самого себя, сидя в одиночной камере. Для любого это сложно. А я делал это первый раз, шел почти вслепую, вспоминал, как мы с Леной прошли этот путь, как поднимались туда, что делала с нами Тамара Николаевна. Что было хорошо, какие ошибки она делала… Я использовал все это в работе с Тотьмяниной и Марининым. Но, еще раз, я не хочу сказать, что это было только тяжело. Это было и интересно.

- Это совсем другая работа, не похожая на то, что было в Латвии или Франции?

Абсолютно другая. Другой уровень стресса, другие задачи, иногда после рабочего дня я просто не мог заснуть - все крутилось в голове. И работу с детьми при этом никто не отменял - за счета надо было платить, а зарплату в течение первых полутора лет с Тотьмяниной и Марининым я не получал. Работал на добровольных началах. Спортсменов я расселил по семьям, не надо было платить за жилье какое-то время, хоть и неудобно им было ездить на каток, далеко. Но надо было платить за транспорт - машина на мое имя, бензин. Каток - льда бесплатно никто не давал. Еда - спортсмены должны хорошо питаться, чтобы хорошо кататься. Я работал с 6 утра до 8 вечера. Сначала с детьми, потом с 8 до 10.30 - с Таней и Максом, потом снова дети. Перерыв на обед с 12.30 до часа, дальше до двух часов дня снова Таня и Макс. В два приходили дети после школы, с которыми я работал до вечера. И такой марафон у меня был каждый день все эти годы. Вообще должен сказать, что ничего в жизни мне легко не давалось - кроме периода во Франции. Каждый шаг был против движения, против ветра. Это было тяжело.

Помню момент, когда Тотьмянина и Маринин вообще перестали ошибаться и дошли до какого-то космического уровня. Все понимали, что именно они фавориты Олимпиады. Тогда не стало легче?

Нет. Для начала сложно было их до этого уровня довести. Кстати, когда они ко мне пришли, они были далеко не внизу. Я их взял с шестого места на чемпионате мира. Но каждое передвижение на одну ступеньку наверх на этом уровне дается безумно тяжело. И когда ты уже залезаешь туда, ты понимаешь, что останавливаться нельзя - и становится еще сложнее. Идти куда-то надо - но куда? Для молодого тренера - если не по возрасту, то по опыту, для спортсменов, которые на этом уровне никогда не были, найти правильное направление движение и сделать еще один шаг - очень сложно. Трудно было найти правильных людей - тех, кто на 100 процентов отдается своему делу. И сейчас, если посмотреть на российских специалистов - на пальцах одной руки можно пересчитать тех, кто профессионально и с любовью относится к своей работе.

- Когда приехали на Олимпиаду в Турине, сравнивали свое состояние с тем, что испытывали, будучи спортсменом?

Конечно. Когда я был спортсменом, все было легко. Потому что ты выходишь и знаешь, что можешь, а что нет. Перед началом выступления ты слышишь последнее слово тренера, которое приводит тебя в рабочее состояние - и вперед. А здесь ты с другой стороны борта - и это последнее слово надо найти. Это очень сложно. Тотьмянина призналась мне после Олимпиады, что именно то, что я сказал, позволило им откататься идеально чисто. Потому что тренировка перед произвольной программой была очень тяжелая. Таня упала четыре раза - она за весь сезон столько не падала. И мне нужно было найти правильные слова - не после тренировки, а после шестиминутной разминки перед началом программы. Если ты их находишь - все получается. Если нет - значит, ты, так скажем, не совсем хороший тренер.

- Что именно сказали - секрет?

Я им сказал то, что нужно было Тотьмяниной и Маринину услышать в тот момент. Дело в том, что Тотьмяниной я мог говорить одно, Марии Мухортовой - другое, Виктории Волчковой - третье, а Фуми Сугури я вообще ничего не говорил, потому что она в этот момент общалась с космосом, и ей слов было не нужно. Когда ты работаешь со спортсменом, то начинаешь понимать, какие слова кому нужны и как они могут подействовать. Поэтому чем дольше ты работаешь со спортсменом, тем лучше у тебя получается использовать силу слов в этот кульминационный момент.

- На сколько процентов от этих нескольких слов зависит результат?

50 на 50 точно. Спортсмены далеко не глупые люди, как их зачастую представляют. Они знают свои возможности, свое тело. Проблема в том, что стресс, адреналин, сбивают их с настроя. И спортсмен не может сам вернуться к пониманию ситуации. Но он на этом уровне - как хорошая машина. Любое движение винтиком может привести к колоссальным изменениям. Почему Макс Ковтун не смог на чемпионате мира не смог сделать то, что должен был сделать? Явно не потому, что Лена Водорезова или Татьяна Анатольевна Тарасова не знают, что говорить. Просто потому, что он еще не машина. А "Запорожец", с которым еще работать и работать. То есть, мы сначала делаем хорошую машину, готовую идти на рекорд - а затем последним движением, жестом, словом, шлепком - кто чем - делаем последнюю настройку, которая позволит суперболиду обеспечить максимальную скорость.

Почему не получилось с Волчковой? Началось же ваше сотрудничество феноменально: она выиграла этап Гран-при впервые в жизни.

Тот сезон вообще был лучшим в ее карьере - если не считать, что она заболела воспалением легких и пропустила чемпионат России. И на фоне этого заболевания плохо выступила на чемпионате Европы. А на чемпионате мира под моим руководством у нее был лучший результат за все время ее катания - и лучшее катание. Единственный, действительно, выигранный этап Гран-при. Это был результат той работы, которую мы провели. Почему мы не смогли продолжить работать вместе? По причинам, которые не касались меня или нашей совместной работы. Не потому, что у нас работа не сложилась или, как часто писали, из-за того, что я был тираном и довел ее до такого состояния. Она нашла себе молодого человека в Чикаго и успешно вышла замуж. Потом Волчкова в межсезонье, когда уезжала, пришла ко мне в слезах. Потому что понимала - та работа, которую мы делали, приносила результат. Я предлагал ей найти какие-то варианты - чтобы она, допустим, часть времени проводила в России, а часть в Чикаго. Нет, она сказала: я должна уехать. Жаль, потому что ее потенциал был далеко не исчерпан. У меня есть видео, как она делает тройной флип со шпагатом в начале прыжка. Больше десяти метров в длину пролет. Огромный был потенциал.

- Вы еще работали с Фуми Сугури…

С ней было сложнее. Японское мышление очень отличается от нашего. Но даже несмотря на это, прогресс в какой-то момент был. Я верю в то, что работа в любом случае приносит результат.

- После того, как Тотьмянина и Маринин стали олимпийскими чемпионами, вы оказались на распутье?

Я был достаточно уставший, мне было тяжело. И когда Валентин Николаевич Писеев подошел ко мне в Турине и спросил, что я собираюсь делать, я ответил - хочу отдохнуть. А потом наберу группу молодых спортсменов и посмотрю, что получится. Мне было интересно, потому что с молодыми фигуристами на тот период времени я никогда не работал. Либо совсем дети - либо топы. А это были юниоры, которые могли вырасти. Но я уперся в российскую действительность. Наши юниоры оказались настолько неуправляемы и неорганизованы, что через полгода я распустил всю группу. И сказал себе: стоп. Уехал в Питер, занимался своими делами, а потом, когда я уже ехал в аэропорт с намерением вернуться в Чикаго, мне позвонил тот же Писеев. "Олег, у нас сложная ситуация с Марией Мухортовой и Максимом Траньковым, очень бы хотелось, чтобы ты их взял и привел в порядок". Что там была за ситуация, я, конечно, хорошо знал. Ответил - Валентин Николаевич, у меня через полтора часа самолет в Чикаго. Подумаю и в течение трех дней позвоню. Думал над тем, стоит ли мне возвращаться с нелегкими спортсменами туда, где я совсем недавно был - или сказать: нет, спасибо, и продолжить заниматься с американскими детьми и зарабатывать себе на пенсионный фонд. Три дня меня раздирали сомнения, но потом игла адреналина пересилила и я ответил: попробую. Через четыре дня вернулся обратно в Питер, Сели в кафе на Садовой с Мухортовой и Траньковым и начали разговаривать. Послушал, что они хотят, сказал им, как я вижу нашу работу - и мы начали. Первый год был очень успешным. Потом начались личностные сложности - между Траньковым и мной. Именно личностные. Как у спортсмена таланта у него столько, что хоть лопатой греби. Как человек же он сложный. Было жесткое противодействие с его стороны, но я решил, что раз уж взялся за этот проект, то должен его довести до конца. Возникли еще сложности с руководством федерации. Когда я брал пару, была обещана помощь - но ее не было. Мало того, когда я сделал из Мухортовой и Транькова нормальную пару с хорошими элементами и более-менее стабильным катанием, их всегда ставили ниже конкурентов. И это была работа федерации, которая сделала ставку на других спортсменов, которые не были лучше, чем Мухортова и Траньков. Когда спортсмены катают программы чисто, а конкуренты с ошибками и их ставят выше - от этого настроение не улучшается. Особенно обидно было в олимпийский сезон, когда Мухортова и Траньков на чемпионате Европы откатались очень хорошо, но их грубо затоптали ногами.

- Падение Максима на Олимпиаде было случайностью?

Уверен, что это был результат неправильного судейства на чемпионате Европы. Их обоих просто убило, что их убрали как на чемпионате России, так и на чемпионате Европы, хотя они катались хорошо. Спортсмены перестают верить в справедливость, в себя. Это неверие, плюс не самый лучший контакт между тренером и спортсменом, стресс на Олимпиаде во что-то должны были вылиться. Вылилось в срыв прыжка, который он не срывал никогда.

- Что-то могли в работе с Мухортовой и Траньковым сделать по-другому?

Думаю, что да. Я не идеальная личность, я тоже делаю ошибки. Но поймите: я ведь не один работаю. Траньков контактировал с моим хореографом, с людьми, занимающимися ОФП, спонсорами. Сначала все относились к нему позитивно и доброжелательно. Потом несколько настороженно. А закончилось тем, что все без исключения, кто работал в моей команде, не хотели быть с ним рядом. От него шло столько негатива на всех, что никто не выдерживал. Насколько мой хореограф, Матвеев, позитивный по жизни - но с ним он не мог работать вообще. Макс непростой человек. Он может залезть в душу так глубоко и незаметно, что ты подумаешь - это твой лучший друг. А потом взрывался внутри и превращал тебя неизвестно во что. Просто я никому и никогда не позволял залезать ко мне в душу. Поэтому и смог пережить это. А другие не смогли.

- Если бы вернулись в 2006 год к моменту предложения Писеева работать с ними, что бы сделали по-другому?

Просто не взял бы их.

- Цикл работы с Машей и Максимом отнял у вас больше нервных клеток, чем цикл с Тотьмяниной и Марининым?

Больше. За три года работы с Мухортовой и Траньковым я потратил в два раза больше энергии и сил, чем за шесть лет работы с Тотьмяниной и Марининым. Потом начал было работать с Мухортовой и Бланшаром, пошло хорошо, но мальчик не выдержал. И я ушел на отдых, потому что сам стал "разваливаться". Начала болеть спина, колени, много чего. Я поехал лечиться, приводить свое тело в порядок. Потратил на это два года.

- Последний вопрос такой - в Сочи хотите?

А я туда в любом случае приеду. Мои итальянцы (Николь Делла Моника и Маттео Гуаризе, которых тренирует Васильев - прим.автора) туда уже попали. Это, конечно, "туристическая" поездка - борьба за 10-12-е места. Но я уже сошел с иглы адреналина. Два года приводил себя в порядок - и чувствую себя очень комфортно.

P.S. Этот разговор состоялся в марте 2013 года. А в мае Олег Васильев вернулся в Санкт-Петербург и начал работать с парой Катарина Гербольдт/Александр Энберт. Продолжение следует?

Олимпийский чемпион по фигурному катанию рассказал в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Елене Вайцеховской о том, что такое технология тренерской работы, а заодно объяснил, почему не склонен кого-то винить в упадке российского парного катания.

Антон Сихарулидзе и его амбиции

Олег, вы уже второй год работаете в спортивном клубе фигурного катания . Можно ли назвать идею создания этого клуба стратегической?

Антон Сихарулидзе (олимпийский чемпион-2002 в парном катании), который стоял у истоков проекта, в разговоре со мной озвучил одну простую вещь, которая полностью совпадала и с моими желаниями. Он хотел вернуть парному катанию тот интерес и ту привлекательность, которая была когда-то. Парное катание - это самая интересная дисциплина в нашем виде спорта: там есть и сложность, и прыжки, и взаимоотношение двух людей на льду, и артистичность - то есть все то, чего может недоставать танцам или одиночному катанию. Другими словами, классная пара может совместить в себе все лучшее, что можно сделать на льду. Сейчас в парном катании есть только единичные примеры дуэтов, способных по-настоящему привлечь к себе внимание как зрителей, так и телезрителей. На последних Олимпийских играх такими дуэтами были Алена Савченко/Брюно Массо и первый китайский дуэт (Суй Вэньцзин/Хань Цун). И все. Идея, которую предложил Антон, заключалась в том, чтобы реализовать некий проект, направленный на глобальное изменение ситуации. Работаю я вместе с Тамарой Николаевной Москвиной, у нас очень хороший коллектив, и считаю, что нужно только время для того, чтобы задуманный проект начал реализовываться.

Спортивный результат всегда в значительной степени зависит от "материала", с которым работает тренер. А с талантливыми детьми, которые хотели бы заниматься парным катанием, в стране беда - если верить работающим с парами специалистам. Как намерены решать эту проблему вы?

Нас, наверное, кто-то осудит за слово "материал" применительно к детям, хотя слово это действительно чисто тренерское - своего рода профессиональный сленг. Над этим мы, естественно, думали. Сейчас в нашем клубе есть не только группа спортивных пар, но и группа одиночного катания, а мы знаем, что далеко не все одиночники остаются востребованными, когда выходят на взрослый уровень. Поэтому есть основания полагать, что спустя какое-то время проблема кадров будет в нашей школе решена. Не придется искать спортсменов для парного катания на стороне и пытаться перетащить их к себе.

Мне всегда казалось, что для тренеров, работающих с одиночниками, переход спортсмена в парное катание - это довольно болезненный процесс.

Это так. И всегда так было. В нашем случае разница в том, что все это было изначально обговорено со всеми тренерами - как идея клуба. Поэтому тренеры с самого начала понимают, куда идут. Кроме этого, никто не намерен препятствовать тому, чтобы лучшие спортсмены продолжали выступать как одиночники, если захотят этого и будут иметь соответствующие перспективы. Другой вопрос, что не все на это способны, но это совершенно не исключает блистательной парной карьеры. Это просто надо вовремя распознать. Схема работы в нашем клубе вполне может делать переход спортсменов из одиночников в пары безболезненным. Для тренера - в том числе.

- Вы привозили на прокаты в Москву две питерские пары. Что могли бы о них рассказать?

Алиса Ефимова и Саша Коровин тренируются у нас в школе уже год, до этого три с половиной года катались у Натальи Павловой. Начинать с ними работать было достаточно непросто, но надеюсь, все проблемы, связанные с адаптацией, мы решили.

- В чем именно заключалась сложность работы на начальном этапе?

В том, что у нас в школе на партнеров принято возлагать равную ответственность за то, что происходит на льду. За ошибки, за выполнение элементов. Саша раньше с таким подходом не сталкивался - в предыдущей группе ответственность в большей степени ложилась на девочку. Но он справляется, более того, мне кажется, что ему все нравится. Работают ребята с удовольствием, хотя понятно, что путь до пьедестала от того места, где эти спортсмены сейчас находятся, пока еще достаточно велик. Другая наша пара - Александра Бойкова/Дмитрий Козловский - в прошлом сезоне совмещала юниорские и взрослые старты, а в этом году впервые будет выступать только на взрослом уровне.

- Насколько серьезны ваши амбиции?

Имеете в виду амбиции спортсменов?

- Прежде всего - ваши как тренера.

Я человек более разумный и трезво оцениваю ситуацию: где мои спортсмены, какие у них недостатки, какие у нас конкуренты и куда нужно двигаться. Мы на правильном пути, но уже в этом сезоне настраиваемся с Ефимовой и Коровиным на то, чтобы бороться за тройку внутри страны.

Юниоры и золотой фонд

Когда этим летом вы проводили у себя в школе совместный сбор с пермскими спортсменами и тренерами, я невольно вспомнила школу Станислава Жука, в группу которого шел непрерывный приток пар из Перми и Свердловска.

Подпитка с Урала в фигурном катании существовала во все времена. В Перми работали и по сей день трудятся супруги Тюковы - Валерий и Валентина, в Свердловске существовала уникальная школа Игоря Ксенофонтова, в то время как в Санкт-Петербурге практически не было спортсменов, которые там родились, выросли и стали чемпионами. В большинстве это были дети из других городов, которые гораздо в большей степени старались пробиться наверх, обратить на себя внимание, добиться результата. То есть четко знали, чего они хотят. С такими и работать всегда было легче. А главное, спортсменов, которые приходили от тех же Тюковых, не нужно было переучивать. Как и тех, кто в самом Питере проходил через руки Людмилы и Николая Великовых. Все эти специалисты - великие мастера юниорского катания. Не случайно 90% пар, которые обращают на себя внимание на юниорском уровне, - это фигуристы, которые вышли из групп Тюковых или Великовых. Такие люди, на мой взгляд, - это золотой фонд страны в полном смысле этого слова. И его нужно всячески беречь.

Но вы же не станете спорить с тем, что переход талантливых юниоров к другому наставнику всегда наносит первому тренеру достаточно глубокую рану. Вряд ли существуют рычаги, которые могут позволить сделать переходы от тренера к тренеру менее болезненными.

Это всегда трагедия. В процессе работы со спортсменами ты настолько сильно к ним "прикипаешь", что расстаться, даже когда понимаешь, что они уходят в лучшие руки - это все равно что отдать собственного ребенка в чужую семью. Это тяжелый процесс, и если ты внутренне не готов к нему, бывает очень больно.

Сейчас очень популярна точка зрения, что за четыре года после Игр-2014 почти все российское парное катание пришло в упадок, и вина за это в значительной степени лежит на тренере олимпийских чемпионов и серебряных призеров Сочи Нине Мозер, которая сейчас несколько отошла от тренерской деятельности.

Легче всего, наверное, сказать, что один человек взял и все развалил - при абсолютно безграничных возможностях не выдал результат, достойный внимания. Но если проанализировать ситуацию, которая складывалась в парном катании на протяжении многих лет, мы увидим, что падение началось гораздо раньше. Это и 2010 год, когда мы впервые остались в парном катании без медалей, да и 2006-й, когда Татьяна Тотьмянина и Максим Маринин были вынуждены соревноваться в постоянном окружении трех китайских пар. То есть можно сказать, что уже тогда наш вид находился на некой грани. Просто к Играм в Сочи Нине Михайловне Мозер удалось собрать воедино все ресурсы - административные, финансовые и все прочие - и бросить их на подготовку Тани Волосожар и Максима Транькова. Другой вопрос, что на тех возможностях, которые были, не выросло ни одной юниорской пары, хотя Мозер всегда была довольно сильным тренером юниоров.

- Ну так и цели были другими. В таких случаях все остальное нередко бывает пущено на самотек.

В юниорском возрасте очень важно постоянно очень жестко контролировать процесс. Если контроля нет, все начинает рассыпаться. Девочки начинают набирать вес, у мальчиков, соответственно, летят спины и колени.

- Получается, правы те тренеры, которые, работая с юниорами, до предела "закручивают гайки"?

Всему должны быть свои границы. Нельзя разговаривать с детьми матом, нельзя их бить, нельзя по восемь раз в день ставить девочек на весы. Можно прикрикнуть, но такой стиль общения тоже не должен превращаться в систему - тренер должен очень внимательно контролировать эту грань, не перешагивая через нее. Дети ведь не могут ответить тренеру, поэтому внутренняя психологическая травма у них бывает сильнее, чем у взрослых.

Москвина и короткие ножки

Вам нравится, как сейчас работает с Евгенией Тарасовым и Владимиром Морозовым ваш бывший подопечный Максим Траньков?

Мне определенно понравился результат их летней работы: программы, которые Максим поставил ребятам, отличаются от того, что было раньше, как день и ночь. Классные элементы у Жени с Вовой я видел и раньше, но не было стиля, не было образов, не было соответствующего внешнего обрамления. Сейчас программы есть, катаются ребята с удовольствием. Что касается работы Максима как тренера, она будет видна позже - в том, как спортсмены будут подходить к соревнованиям, как будут вести себя в стрессовых ситуациях, насколько быстро сумеют восстанавливаться после сложных выступлений. На столь высоком уровне именно эти вещи характеризуют тренерскую работу.

По правде говоря, для меня удивительно, что взрывной и не всегда уравновешенный Максим на глазах превращается в столь спокойного и рассудительного специалиста.

Наверное, все дело в том, что Траньков полностью реализовал свои амбиции в спорте, исчезло ощущение неудовлетворенности, которое постоянно съедало его в бытность фигуристом. Сейчас же у него есть возможность передать весь свой пережитый опыт Тарасовой и Морозову, а это очень увлекательный процесс.

А как вы относитесь к перспективам Ксении Столбовой, которая несколько месяцев назад начала скатываться с новым партнером?

Пока с осторожностью. В истории фигурного катания было очень мало примеров, когда возрастные фигуристки достигали успеха, создав новую пару - все эти примеры можно перечислить по пальцам одной руки. Этому есть объяснение: партнеры всегда вынуждены какое-то время притираться друг к другу, и не всегда эта притирка происходит гладко. Бывают, разумеется, исключения: у Жами Сале и Давида Пеллетье было по шесть или восемь партнеров, с которыми они не достигали никаких серьезных высот, но как только они начали кататься вместе, уже через год стали призерами чемпионата мира. Но в подавляющем большинстве случаев притирка партнеров друг к другу с возрастом становится очень непростым процессом. Это как в семейной жизни: пока ты юн, тебе по большому счету все равно, с кем создавать семью. На льду взаимоотношения партнеров осложняются и тем, что спортсменам приходится выполнять большую нагрузку. Когда человек устает, ему становится сложнее себя контролировать и сдерживать. Этот лимит психологический выносливости с возрастом, к сожалению, не увеличивается. А работать приходится больше, потому что спорт постоянно идет вперед, становится сложнее, жестче.

Сколько времени требуется на то, чтобы из двух талантливых спортсменов сделать пару, способную бороться за медали?

Есть история Ирины Родниной, когда это было сделано за семь месяцев. Но тогда наш вид спорта был совершенно другим. И элементы были другими, и требования. Поэтому проводить параллели я бы не стал. Чтобы выучить все элементы и выполнить их на третий-четвертый уровень сложности, нужен не один год и не два. Два года - это тот минимум, который может позволить спортсменам быть заметными в общей массе. Та же подкрутка в три оборота, которую, кстати, делала та же Роднина, уже никого не интересует и ничего не стоит. Все элементы обросли дополнительными требованиями, и это еще не предел.

Работа над такими элементами, как четверная подкрутка, четверной выброс, начинается только после того, как спортсмены встают в пару, или можно подготовить человека к этим элементам раньше, чтобы в пару он пришел уже подготовленным?

Многооборотным прыжкам в фигурном катании обучаются в детстве. Есть девочки, способные быстро крутиться, а есть те, кто по своим антропометрическим и физическим качествам этого делать не может. Чем ближе к оси вращения сосредоточена масса тела, тем быстрее спортсмен может вращаться. То есть девочка должна быть узенькая, сухая, не рыхлая - есть очень много показателей, которыми должна обладать потенциальная парница. Но если девочка в 13-14 лет способна прыгать четверные прыжки, добровольно в парное катание она, как понимаете, не уйдет.

Но ведь если такая девочка встанет в пару с мальчиком, способным прыгать четверные, прогресс может оказаться стремительным.

Хороший пример в этом отношении - Бойкова/Козловский. Два сильных одиночника, владеющие всеми тройными прыжками и каскадами 3+3, встали в пару и в первый же год выиграли чуть ли не все юниорские старты, в которых участвовали. Но это юниорское катание. Взрослое - оно другое. Научить спортсмена прыгать иногда бывает проще, чем научить его кататься. Скольжению тоже нужно учиться в детстве, до того, как начались прыжки. Если этот момент упущен, его уже ничем не компенсируешь. Сейчас я, например, смотрю на то, как в юниорках катается Алена Косторная, у меня душа радуется. Все-таки очень много значит, когда талантливый ребенок с самого начала попадает в хорошие тренерские руки. Талант ведь тоже нужно уметь распознать.

Известный гимнастический тренер Александр Александров однажды подметил, что выдающиеся гимнастки никогда не вырастают из детей, которые сильно топают при ходьбе.

На самом деле у нас ведь никогда не делалось глубокого анализа: как проводить селекцию, как вовремя понять, какой ребенок годится для прыжков в длину, а какой для лыжного слалома. Были отдельные попытки исследовать мышцы, двигательные качества, но все это носило слишком разрозненный характер. Нет системы.

- А как отбирала детей для парного катания ?

У нее был интересный принцип. Она очень любила маленьких крепеньких девочек с коротенькими ножками и ручками, и высоких стройных мальчиков. Этот принцип, кстати, работает до сих пор. Я, например, смотрю на некоторых длинноногих фигуристок-парниц и вижу, как им с длинными ногами тяжело справляться с элементами, которые девочки более компактного телосложения выполняют свободно и легко.

- В какой степени в вашей школе участвует в тренировочном процессе Тамара Москвина?

Стопроцентно. Она каждый день и почти каждую тренировку на льду, в коньках, несмотря на то, что не так давно ей сделали сложную операцию на колене. На мой взгляд, очень ценно, что она постоянно делится своим тренерским опытом, советует, предлагает, объясняет, но не пытается никому из тренеров по любому поводу диктовать свои условия. Хотя, наверное, могла бы: Тамара Николаевна настолько авторитетный человек, что ослушаться ее не посмел бы никто.

Главная » Аксессуары » Олег васильев фигурист биография. Олег Кимович Васильев: биография